Михаил Смурыгин
ЧТИ ОТЦА СВОЕГО
Раулю
Мир-Хайдарову, писателю и земляку, к его 60-летию
Когда-то
Рауль с «Полустанка Самсона»,
Печалясь
«Что долгая (будет) зима»,
Уехал
«на запад» на крыше вагона
Но
с верою твердой - «Судить буду я».
В
ушах молодых грохотало, свистело,
И
больно кусался степной ветерок,
Но
мысль о «суде» подсознательно грела,
Как
щедрый теплом «Оренбургский платок».
В
Актюбинск летел он не вихрем железным,
А
«Лебедем белым» по небу кружить
Над
домом любимой безмолвно и нежно,
Как
ангел небесный - понять и простить.
«Налево
(поедешь) – коня потеряешь».
Рауль
уже сызмальства мудрость познал,
Здоровье
теряя, себя обретаешь
Он
только коня никогда е терял.
Промчался
на нем он и «Мастью пиковой»,
И
козырем в играх с Большим кошельком,
Умелым
судьей, следопытом толковым
«Китайского
(даже) царя двойником».
Проехал
Ташкентом, Москвой, «Касабланкой»,
«Чтя (умственный труд, как) отца своего»,
Коня
он овсом, а себя лишь овсянкой
Кормил,
чтоб изящней садиться в седло.
Дорогой
встречались различные лица,
Со
всеми почти что Рауль был на «ты».
Знавал
«Седовласого с розой в петлице»,
Видал
«Герострата» в метровой близи.
Хлестали
в лицо криминальные ветры,
Мелькали
издательства «Дамбы», мосты,
Длиннющие
стлались пред ним километры.
Но
снился Раулю лишь «Путь в три версты».
И
вот, вероятно, устав от ударов,
Подков
о булыжник, о рельсы колес,
Читаемый
в мире Рауль Мир-Хайдаров
Охотно
себя землякам преподнес.
Рауль
«Не забыл нас» - и, помня о гулком,
Том
поезде, шедшем в Актюбинск зарей,
На
свой «Полустанок» он к «Пешим прогулкам»
Вернулся
«Жар-птицу» держа над собой.
Ну,
что ж, пусть походит, полями подышит,
Взгрустнет,
постояв над Илеком-рекой,
Пускай
в Мартуке эпопею допишет,
Как
в Ясной Поляне великий Толстой.