На всем стоит тавро – проверено временем!
Роллан Сейсенбаев … Мы знакомы с ним и дружны с
первых серьезных шагов в литературе. Познакомились мы в Москве в 1978г. в
издательстве «Молодая гвардия», хотя оба - уроженцы Казахстана. Роллан уже в ту
пору жил в Москве. Союз Писателей СССР пригласил его, подающего большие надежды
литератора, на работу в свой аппарат – представлять казахскую литературу в
столице. Ответственная должность по тем временам и его молодым годам в 28 лет.
У меня после VI-го Всесоюзного совещания молодых писателей, в котором
участвовал и Роллан, выходила первая московская книга «Оренбургский платок».
Представил нас друг другу Валерий Поволяев, занимавшийся молодыми писателями
страны. Валерий Дмитриевич в этот день принес в редакцию послесловие к моей
книге, а с Ролланом они были коллеги, и их кабинеты на улице Воровского
находились на одном этаже. В литературных судьбах Роллана и моей Валерий
Дмитриевич сыграл огромную роль – он по-отечески опекал нас, хотя был и
ненамного старше нас. Я рад, что мы с Ролланом оправдали надежды нашего
покровителя и состоялись в литературе.
Но
вернемся к нашему знакомству. Роллан пробивал в издательстве книгу молодого
прозаика Оралхана Бокеева. Роллан уже в ту пору обладал «нюхом» на таланты и
никогда не ошибался, время подтвердило его правоту. В 80-х у меня регулярно
выходили книги в «Советском писателе» и «Молодой гвардии», и я часто встречал в
кабинетах руководителей издательств неистового Роллана, который страстно
убеждал редакторов и чиновников в необходимости немедленно издать очередного
талантливого писателя из Казахстана, иначе, мол, советская литература понесет
невосполнимый урон. В ход шло все: дипломатия, восточная хитрость, его
безмерное обаяние и щедрость, его настырность, убежденность в своей правоте,
блистательное знание литературы – мировой, советской, московской, восточной и,
самой любимой, казахской.
Я
как-то невольно оказался свидетелем такого разговора в «Советском писателе», в
кабинете у заведующего отделом национальных литератур (было, было такое
внимание к инородцам!) Арнольда Освальдовича Тамма, мудрейшего человека и
тонкого знатока Востока, кстати, он — младший брат великого академика Тамма.
Я
до сих пор помню имена молодых писателей Казахстана за которых «бился»,
неутомимый Роллан. Это — Мухтар Магауин, Дулат Исабеков, Тулен Абдиков, Смагул
Елубаев и другие. Он искал талантливых переводчиков для казахской литературы. И
находил такие имена! Анатолий Ким, Владимир Личутин, Владимир Цыбин.
Позже,
за обедом в писательском ресторане в ЦДЛ, я сказал Роллану и в шутку, и всерьез
– ты бы свои книги так рьяно пробивал. На что он с улыбкой мудреца ответил –
они же аульные ребята, у них глубокие корни в родной земле, я им обязан помочь,
понимаешь - обязан. А свое никуда не денется, хочу написать такое, что не
вызвало бы никаких сомнений, что это интересно читателю, народу, стране.
Таким
ясным, твердым в убеждениях, поступках, книгах Роллан остался на всю жизнь –
теперь это не подлежит обсуждению, на всем стоит тавро – проверено временем!
Я,
часто бывавший в Москве по издательским делам, из-за журнальных публикаций,
из-за любви к Москве театральной, музейной, музыкальной, запомнил, как жадно Роллан
впитывал в себя Москву.
В
СП СССР не было проблем с билетами в театры, ну разве, что иногда, в связи с
крупными премьерами в Большом театре и во МХАТе. Заведовала этим хозяйством
милая, обаятельная Валентина Трофимовна Пашкевич, человек рафинированной
культуры. Однажды, вручая мне билеты на два спектакля гастролировавшего в
Москве Ленинградского БДТ Г.Товстоногова, сказала – я вас часто путаю:
Рауль-Роллан, но вы оба молодцы, настоящие меломаны и театралы, ничего
достойного в Москве не пропускаете.
Конечно,
любой мой приезд в Москву – это каждодневный визит в ЦДЛ — Центральный Дом
литераторов, жизнь там кипела с раннего утра до глубокой ночи. Работали книжные
лавки, библиотека, бильярдная, каждый вечер - кино или творческие вечера, но
излюбленными местами писателей были кафе, бар ресторана и сам ресторан, хотя и
подвальное кафе никогда не пустовало. Это сегодня возле каждого ресторана стоит
зазывала, а в пору «застоя» ни в один московский ресторан было не попасть, если
заранее не подсуетиться. Тем более в наш, писательский, работавший по клубному
принципу – только для писателей и гостей писателей. Чтобы не объяснять
насколько был хорош наш ресторан, приведу пример – когда М.Горбачеву нужно было
принять Р.Рейгана вне Кремля, то выбор сразу пал на ЦДЛ. Ресторан этот описан
во многих книгах, описан и сам дом задолго до того, как стал зданием СП, в
«Войне и мире» Л.Н.Толстым.
Мы
были молоды, азартны, любили погулять, у казахов это в крови не меньше, чем у
кавказцев или итальянцев, и, конечно, быстро стали завсегдатаями дубового зала
в английском стиле. Я помню дальний столик в темном углу слева от входа, на
котором и днем часто горела свеча, за которым уже долго сидели, беседуя о
чем-то серьезном, знаменитый Юрий Казаков – высокий, уже грузный, с глубокими залысинами,
в сером свитере с высоким воротником как у Хемингуэя, а рядом с ним -
элегантный, при галстуке, по-кошачьи ловкий и быстрый, бывший мастер спорта по
борьбе, чемпион Казахстана, бронзовый призер Советского Союза с густой
роскошной шевелюрой и огромными цыганскими глазами мой земляк Роллан
Сейсенбаев. Так случалось на моей памяти не раз и не два. Сегодня, через
десятки лет, не спрашивая Роллана, я знаю, о чем они так долго беседовали. В то
время Юрий Казаков работал над переводом замечательного романа «Пот и кровь»
моего земляка, челкарца А.Нурпеисова. Роман этот, в переводе обошедший весь
мир, стал не только главной книгой А.Нурпеисова, но и значимым в судьбе самого
Юрия Казакова. А в моем родном Актобе героям романа «Пот и кровь» недавно
поставили многофигурный памятник на одной из аллей центрального сквера города.
Теперь-то я знаю, что Ю.Казаков постоянно нуждался в консультациях,
разъяснениях по ходу перевода, и Роллан щедро делился знаниями быта, истории,
нравов своего народа. Я убежден - в популярности и жизнестойкости великого
романа есть и существенный вклад молодого Роллана Сейсенбаева.
Часто
я заставал Роллана в ресторане с другим Юрием, Домбровским, у которого как раз
в те годы вышел в «Новом мире» нашумевший роман «Факультет ненужных вещей». Я
думаю, они крепко дружили, Роллан называл его земляком. Домбровский провел
много лет в заключении в Казахстане, а позже, в ссылке, жил в Алма-Ате, любил
которую безмерно. Кстати, сюжет «Факультета ненужных вещей» связан с Алма-Атой,
ее интеллигенцией, с творческими людьми, нашедшими приют в годы войны в
казахской столице. Знаю, что Домбровский писал закрытые рецензии для
издательств на книги Роллана, читал его рукописи. Уверен, что именно
Домбровский оказал заметное влияние на ранние романы писателя Сейсенбаева.
Хорошая школа, о таких учителях только мечтать приходится. Это Роллан уговорил Юрия Домбровского и
Анатолия Кима перевести блестящую прозу своего друга Оралхана Бокеева. Этими
небольшими примерами я хотел показать, что Роллан зря времени в Москве не терял
- выпустил 9 книг. Особо хочу отметить, что наши учителя в те далекие 70-е
всегда твердили нам, молодым, - старайтесь каждодневно повышать свою культуру,
знания, ходите в театры, на концерты, в музеи, читайте, любите живопись и
поэзию – без этого писатель невозможен!
В
Москве Роллан стал известен рано, благодаря рассказу о ядерном полигоне в
родных краях «День, когда рухнул мир», рассказ был записан на Всесоюзном Радио,
и читал его великий актер Михаил Ульянов. Рассказ перевели на многие языки, хотя
позже в СССР его запретили.
Запретили
и его знаменитый роман «Трон сатаны». Восемь лет книги Роллана не издавались в
СССР, он выдержал и этот бой с системой. В начале перестройки его роман «Трон
сатаны» вышел трех миллионным тиражом в самых престижных издательствах.
Для
Роллана Сейсенбаева жизнь есть борьба — жестокая, изнурительная, требующая
самоотрешения, иногда даже кажущаяся безнадежной. Но человек потому и может
называться человеком, что, сознавая жестокую необходимость не опускать руки, не
поддается утешительной философии бессмысленности бытия.
Думаю,
дружба с Домбровским натолкнула Роллана на роман о великом казахском поэте,
мыслителе, философе Шакариме, кстати, родственнике Роллана, расстрелянного в
Несмотря
на внешнее благополучие жизни в Москве, на регулярно выходившие книги в
столице, на высокий авторитет, заработанный среди московских интеллектуалов, в
душе Роллана не было покоя, духовно он задыхался в белокаменной. Работая в
высшей идеологической организации страны, он понял, что даже с наступлением
перестройки ему никогда не удастся опубликовать роман о Шакариме таким, каким
он уже вызревал в его душе. Не добавит настроения уже маститому писателю
Сейсенбаеву и декабрьские дни жесткого разгона студенческих митингов в Алма-Ате
в 1986г., он неожиданно принимает решение эмигрировать из страны и уезжает
поспешно в Лондон, куда давно проторили дорогу вольнодумцы со времен Герцена.
И
тут мы на годы потеряли друг друга. В канун его отъезда в Лондон, когда он уже
вряд ли интересовался литературными делами в стране, у меня вышел роман «Пешие
прогулки», который сразу определил мое место в советской литературе. Роман на
сегодня издан 21 изданием, тиражом более 3 миллионов. Но этот роман вместе с
радостью принесет мне и много бед и резко изменит мою жизнь. Сразу после выхода
книги, вышедшей 250 000 тиражом и записанной на Всесоюзном Радио, на меня было
совершено серьезное покушение, и я чудом остался жив, став инвалидом 2-ой
группы на всю жизнь. Такое резкое неприятие властьимущих вызвал мой первый
роман.
Прожив
30 лет в Ташкенте, я был вынужден эмигрировать в новую Россию, в Москву,
которую совсем недавно покинул мой друг Роллан. Такие вот перехлесты наших
судеб. Покушение на меня, одно из первых в закатном СССР, тоже имело резонанс,
даже американская газета «Филадельфия инкуайер», приславшая по этому поводу
специального корреспондента Стива Голдстайна, опубликовала обо мне целый подвал
под названием «Исследователь мафии». Бывший и.о. Генерального прокурора России
О.И.Гайданов в своей книге «На должности Керенского в кабинете Сталина», в ту
пору он был Прокурором Узбекистана, подробно написал об этом покушении.
Перестройка,
вызвавшая большие надежды на лучшую и свободную жизнь, кончилась крахом самой державы.
Тут невольно приходит на память старая китайская философская мысль – большие
беспочвенные надежды притягивают неисчислимые беды. Это точно про нас. Началось
великое переселение народов на шестой части земли, такого массового исхода
людей с насиженных мест не было даже после первой и второй мировых войн. Все
это - рукотворная трагедия бездарных правителей Горбачева и Ельцина. С
немыслимой быстротой порвалась не только связь времен и народов, но и
оборвались личностные связи между людьми, близкими родственниками, пропал
навсегда эпистолярный жанр, людей разбросало кого куда, как после ядерного
взрыва. Трагедия, не оцененная пониманием до сих пор ни людьми, ни литературой,
ни искусством.
Роллан
в Лондоне, я - в Москве, у обоих нет ни постоянного адреса, ни постоянного
жилья. Однажды в Казани, в случайной компании, среди малознакомых людей я
услышал – а вот в Лондоне какой-то казах открыл Дом Абая… Меня словно молнией
ударило, я мог поклясться чем угодно, поставить на кон все, что имею – что
знаю, это мог сделать только один казах…Роллан Сейсенбаев. Я тогда не знал ни
об его эмиграции, ни о Лондоне. Отчего такая моя уверенность? Потому что с
первых дней знакомства знал его идею - фикс – представить Абая, его творчество,
его гений, его философию всему человечеству. Больше того, я знал, что, работая
в СП СССР, он убедил Международный отдел СП в планетарном значении личности
Абая в мировой культуре. И тогда, в самом конце 70-х, из СП СССР были
отправлены первые письма в ООН и ЮНЕСКО от имени великой державы СССР. Так
ближайший большой юбилей Абая попал в календари ЮНЕСКО, но праздновали его уже
в суверенном Казахстане, благодаря мудрому и прозорливому Президенту Н.А.
Назарбаеву. И, конечно, мало кто знает и до сих пор, что дорогу к мировому
величию Абая открыл его достойный потомок Роллан Сейсенбаев.
Я
ни к кому не имею претензий, никого не обвиняю в равнодушии, бездействии – но у
казахского народа Абай - один, это как Пушкин у русских, Тукай у татар, Навои у
узбеков, Махтумкули у туркмен, Ниязи у азербайджанцев, Саади и Хафиз у
таджиков, Гомер у греков, Данте у итальянцев. Казахов 10 миллионов, не много и
не мало, но только благодаря многолетним усилиям Роллана юбилей Абая прошел в
рамках ЮНЕСКО, и в Лондоне открылся Дом Абая, труды его издаются в журнале «Аманат»
и в книжной серии журнала. Философское наследие Абая, не уступающее по мощи ни
Монтеню, ни Вольтеру, ни Честертону, ни Шопенгауэру, ни Канту под названием
«Книга слов», коих у него 45, переводятся Ролланом Сейсенбаевым на русский
язык. От этого перевода, безусловно, оттолкнулись и английские, немецкие,
французские арабские, испанские, итальянские издания. Вместе с Абаем
возвращаются миру и труды Шакарима. Вот что может сделать один человек, если он
любит свой народ, свою историю, культуру, если чтит предков и, конечно, если он
- Роллан Сейсенбаев. Ко всему этому уместно сказать, что и многотомное
творчество самого писателя стало неотъемлемой частью казахской и мировой
литературы, без него сегодня трудно представить казахскую прозу, прежде всего,
романистику.
В
связи с обретением Казахстаном суверенитета, Роллан возвращается на родину, в
любимую Алма-Ату. К моему величайшему сожалению, журнал «Аманат» попал мне в
руки только в 2004 году. Познакомил меня с ним автор «Аманата» прозаик Сабит
Кинеев, один из младших друзей Роллана Сейсенбаева. Конечно, я рассказал Сабиту
Айдаровичу, что давно знаком с Ролланом Шакеновичем и что нас в молодые годы
многое связывало. Так снова восстановилась связь между нами. И для меня вопрос
- что означает в вашей жизни журнал «Аманат» - очень личный. «Аманат» дорог
моему сердцу тем, что восстановил в прямом смысле порушенную жестоким временем
связь между нами, вернул былую дружбу. Это, наверное, не выше литературы,
которой мы оба служим всю жизнь, но для меня «Аманат» ценен, прежде всего,
этим.
«Аманат»
поразил меня с первого случайно попавшего в руки номера. На всем постсоветском
пространстве быстрее всего пришла в упадок культура, литература, книгоиздание.
От всемирно известных литературных журналов осталось только одно название,
существуют они только за счет сдачи в аренду своих былых апартаментов, а сами
хозяева ютятся у барина в закутке или коридоре. Я не злорадствую, не ерничаю,
наоборот, хочу преклонить седую голову аксакала перед редакторами, сохранившими
ценой таких унижений свои журналы, культурное достояние народа. Кто-то возразит
мне, скажет резко – разуй глаза, оглянись вокруг, сотни новых журналов выходит
кругом, да с такой полиграфией, бумагой, что вашим «Новому миру», «Знамени»,
«Простору», «Звезде Востока», «Неве», «Памиру» и не снилось. Так-то оно так, но
на деле совсем не так. Оттого они сотнями промелькнули и канули в небытие, ибо,
выпустив по нескольку номеров, умерли от своей никчемности, пустоты,
невостребованности, даже имея мощную финансовую подпитку. Народу ненужным
оказался ни гламур, ни пособия по сексу, ни журналы о том, где лучше поесть,
где мягче поспать. Быстро дичающий народ понял, что он нуждается в духовной
пище, понял, что детей надо воспитывать в пространстве культуры, а не гламура.
«Аманат»
уже на обложке четко обозначил свои приоритеты: литература народов мира. И
часто его сравнение с «Иностранной литературой», на мой взгляд, почетно, но не
правомерно. Зная Роллана Шакеновича, уверен, что он никогда и ни при каких
обстоятельствах не будет довольствоваться клоном, калькой чего-то даже
сверхдостойного, проверенного временем, ибо он всегда идет своим путем, живет
своим умом. Концепция журнала была основательно продумана с первого номера и
оттого почти не перекраивалась почти все 10 лет, другое дело что-то
шлифовалась, улучшалась, чего-то становилось больше, чего-то меньше. Конечно,
он изучил опыт многих популярных журналов мира, даже тех, которые мы никогда не
видели и не держали в руках, не зря же он 20 лет проработал в СП СССР. Я,
выписывавший «Иностранную литературу» почти два десятилетия, могу сказать, что
там печатались только прошедшие испытание временем и успехом литературные
произведения известных писателей мира. Абсолютно по такому принципу работало и
самое элитное издательство СССР «Художественная литература», только там, наряду
с зарубежными корифеями литературы, печатались и советские писатели, чьи книги
вызвали резонанс в стране. Кстати, я успел выпустить в «Художественной
литературе» в 1990г. большой однотомник тиражом 250 000 – оттого хорошо знаю
принципы работы «Иностранной литературы» и «Худлита».
Кардинальное
отличие «Аманата» от «Иностранной литературы» в том, что в нем печатаются все
достойные произведения тюркоязычных писателей мира, публикуется все интересное,
что создается на постсоветском пространстве. Оттого 17 членов международного
общественного совета журнала «Аманат» из 40 представляют все бывшие 15
республик, Москву и Петербург, а остальные 23 – всемирно известные писатели,
Лауреаты Нобелевских премии, живущие на всех континентах. Часто номера
«Аманата» посвящаются целиком американской, немецкой, польской, французской и
другим литературам, чего не могла позволить себе «Иностранная литература». Не
менее важно, что «Аманат» попадает во все крупнейшие библиотеки мира и библиотеки
известных университетов. Надо обязательно отметить уникальность журнала и в
том, что это не государственный продукт, он создан Ролланом Сейсенбаевым, это
его детище, он его породил, он его вывел в свет. Еще более тесные, углубленные
отношения сложились у «Аманата» с японской литературой. Японцы готовят переводы
специально для журнала, это уже высший пилотаж! Япония – самая читающая и самая
издающая книги страна в мире, отдает должное «Аманату» и его редактору. Роллан
Шакенович — желанный гость в государственных и писательских кругах Японии.
В
1996г. Роллан Сейсенбаев получил аудиенцию в Ватикане у Папы Римского Иоанна
Павла 11. При встрече писатель подарил Понтифику книгу Абая на английском
языке, которую сам и издал. Узнав, что в планах римского Первосвященника есть
желание посетить молодое государство в центре Евразии, Роллан предложил издать
в Казахстане книгу о самом Понтифике. Предложение было принято благосклонно, и
в течении двух недель Роллан Шакенович
получал частями три тысячи страниц рукописи с комментариями официальных
биографов Папы Римского. Работа над книгой затянулась на годы, требовался
тщательный перевод, консультации с высокими духовными лицами. Возникла
необходимость в комментариях известных теологов.
В
сентябре 2001 года Иоанн Павел II посетил Казахстан и обратился к
казахстанскому народу со словами:
«Приношу
благодарность Богу, приведшему меня в Астану, столицу благодатной и безбрежной
страны, расположенной в самом сердце Евразии. С волнением целую землю, где
возникло новое полиэтническое государство. Долго я ждал этой встречи, и велика
моя радость — заключить с любовью в объятия всех жителей Казахстана.
Всевышний,
направляющий судьбы людские, освещает самыми яркими небесными звездами
безбрежную Землю Казахстана, ее пути в будущее!
Глядя
на цвета вашего национального флага, дорогие казахстанцы, я испрашиваю для вас
у Всевышнего те дары, которые они символизируют: твердость и открытость,
символом чего является голубой цвет, благосостояние и мир, на что указывает
золото.
Да
благословит Бог тебя, Казахстан, и всех жителей твоих, и дарует тебе будущее,
согласие и мир!»
Книга вышла с внушительным предисловием
Роллана Сейсенбаева, к сожалению, посмертно, но Понтифик при жизни знал, что в
далеком Казахстане готовится книга о нем. Книга вышла в 2004г., впервые перед
читателями Казахстана встает личность и учение самого Понтифика. Перед нами
раскрывается его внутренний мир,
предстают сфера духовных исканий, его тревоги и надежды, чаяния и
радости, высвечивается его удивительная судьба.
На презентации книги в посольстве Ватикана в
Казахстане Роллан Сейсенбаев сказал:
«Его называют самым великим философом, самым ярким богословом, самым
искусным проповедником, человеком самой глубокой молитвы, обладателем самого
авторитетного пасторского слова. И, наконец, самым известным и почитаемым
Человеком нашего времени.
Ему
сегодня мало равных в разносторонности талантов, целостности гуманитарного
сознания и верности пастырскому предназначению.
Имя
этого человека — Папа Римский Иоанн Павел II.
Его
книга перед Вами».
После
произнесенной краткой речи Роллана все встали. Тем самым выказывая уважение и
Папе Римскому и казахскому писателю, издавшему столь серьезную монографию о
жизни Понтифика.
В
таком ключе я мог бы писать и писать, но я уверен, «Аманат» не нуждается в моих
восторгах. Журнал живет полнокровной жизнью, и 10-летний юбилей, в столь
трудное для литературы время, тому яркое подтверждение. У него есть место в
мировом культурном пространстве, «Аманат» - визитная карточка Казахстана, такой
журнал не смогла себе позволить ни одна постсоветская республика, включая
Россию.
Вот
что сказал об «Аманате» напутствуя его в жизнь Нурсултан Назарбаев:
«Я
искренне рад начинанию видного писателя Роллана Сейсенбаева в создании
журнала «AMANAT» и 200-томной Библиотеки журнала.
Уверен,
что истинные патриоты страны поддержат и помогут его стремлениям служить
культуре и духовности Отчизны.»
Казахстан
известен миру газом, нефтью, хлебом, редкоземельными металлами - тем, что ему
даровал Аллах. Будь в моих силах, я бы обязательно предъявил миру и «Аманат» -
визитку культуры, визитку толерантности казахов не только в жизни, но и в
искусстве.
Мне
хотелось бы еще многое сказать и о журнале, и о Роллане Шакеновиче как
драматурге, чья пьеса «Риск» шла долго на столичной сцене в постановке
выдающегося казахского режиссера Азербайжана Мамбетова, недавно ушедшего из
жизни. А.Мамбетов для Казахстана все равно, что Захаров, Товстоногов, Стуруа,
Чхаидзе, Фоменко, Ефремов для России. Такие режиссеры пустых, проходных, по
блату пьес не ставят.
И
все же не могу не вернуться еще раз к «Аманату». Журнал возвращает и открывает
вновь своему народу забытые и запрещенные идеологией имена достойных писателей и
поэтов, а их, к великой радости, не так уж мало. И они, возвращенные «Аманатом»
и Ролланом Сейсенбаевым в культурное пространство своего народа, многократно
увеличили мощь и значение казахской литературы в контексте мировой культуры. Об
этом, к сожалению, мало кто знает, даже интеллигенция. Слишком мала для этих
целей площадка «Аманата», и, чтобы эти открытия стали достоянием народа, нужна
серьезная государственная поддержка для издания двухсоттомной библиотеки,
задуманной приложением к «Аманату». Но это не зависит ни от «Аманата», ни от
Роллана Шакеновича, он свое дело сделал и даже выпустил сто томов этой
замечательной серии. Дело за государством, за Министерством информации, слишком
тяжелая ноша для частного журнала и его редактора, хотя величие задач видно
даже равнодушному, далекому от литературы человеку.
Когда-то
через известного татарского поэта Ркаиля Зайдуллу я узнал печальную историю
любви молодого казахского поэта, военного представителя Казахстана в Казани
(были, оказывается, и такие времена) Бернияза Бекен-улы Кулеева, который
влюбился в племянницу великого татарского композитора Салиха Сайдашева.
Прекрасная Зейнаб ответила на любовь любовью, и все, похоже, шло к свадьбе. Но
всякие предрассудки встали на пути молодых, и тогда они покончили с собой в
один час из пистолета Бернияза. Смерть Тахира и Зухры, Лейлы и Мейджуна,
Тристана и Изольды – иначе не назовешь эту пару. Говорят, Казань не знала
никогда таких похорон, и сразу же появилась народная песня, разошедшаяся по
всему тюркскому миру, «Черный пистолет» - о любви казахского юноши-поэта и
татарской красавицы. О песне этой Ркаиль Зайдулла узнал в Стамбуле и,
вернувшись домой, нашел их предсвадебную фотографию, разыскал следы этой
большой любви, которая стала достоянием казахской истории и культуры.
Позже,
я переслал в Актобе прекрасно сохранившуюся фотографию Бернияза и Зейнаб,
написал статью, которую с трудом сумел напечатать в частной газете «Диапазон».
Чуть позже я узнал от Меирхана Акдаулета, что этот молодой человек был одним из
ярчайших казахских поэтов-символистов начала ХХ века, и эта фотография –
единственная его фотография в Казахстане.
«Аманат»
представил читателю целую плеяду поэтов-символистов, среди которых был и
знакомый мне до боли Бернияз Кулеев.
Открытие
«Аманата» интересно не только с точки зрения литературы, что, конечно, важнее
всего, но и то, что судьбы казахских поэтов, писателей повторяют судьбы других
крупных литераторов из других стран и народов, но уже давно открытых миру.
Я,
человек прекрасно знающий поэзию, впервые в «Аманате» узнал о Султанмахмуде
Торайгырове, величайшем поэте, чья поэзия украсила бы любую мировую антологию.
Судьба С.Торайгырова один в один повторяет судьбу великого татарского поэта
Габдуллы Тукая. Они прожили день в день по 27 лет, оба умерли от одной болезни
и даже могли пересечься в г. Троицке, проживи Г.Тукай еще десять лет.
Творчество Г. Тукая стало достоянием татарского народа, верю, что С. Торайгыров
и его творчество, открытое миру «Аманатом», тоже станет одним из главных
поэтических фигур в казахской литературе. Я, конечно, написал статьи для
казанских журналов и московской газеты «Татарский мир» и об «Аманате», и о
С.Торайгырове, поделился такой невероятной похожестью судеб двух поэтов,
оставшихся в народном сердце. Вот за эти открытия, новые и старые, я люблю
«Аманат» и жду с нетерпением каждый его номер.
Время,
проблемы, связанные и с «Аманатом» тоже, ситуация вокруг и в мире, недооценка
культуры в верхах и низах, растущее невежество и всеобщее бескультурье
разрушают здоровье и ухудшают настроение даже таких бойцов -батыров, как Роллан
Шакенович. Он часто стал болеть и нередко мои звонки застают его в клиниках и
больницах, хотя, к радости моей, все же чаще - в дороге. По натуре своей
сущности Роллан - странствующий дервиш, а, как известно, все восточные мудрецы,
философы, поэты были дервишами. Но он никогда не жалуется, и на здоровье тоже,
крепится как и подобает восточному мужчине, прожившему достойную жизнь, и с
тревогой вглядывается в будущее, а перед ним, как стояла громада задач, которую
он поставил перед собой когда-то в юности у могилы Абая и Шакарима, так и
стоит, ибо столь высокие цели никогда не имеют окончательного завершения. Но,
даже зная это, чувствуя величие и громадье задач, мой друг Роллан никогда от
них не отступал и не отступится.
Полем
деятельности его мысли всегда была мировая культура, равно как и умение
чувствовать и понимать единство мирового духовного наследия человечества.
Оставаясь
казахом, он в то же время стал поистине универсальным деятелем культуры, и не
только в смысле широты и разнообразия познаний и интересов и прежде всего по
гуманистическому пониманию единства судеб всего мира, верности всеобщим
универсальным идеалам XXI века.
Здоровья, терпения, прижизненных успехов и
побед тебе, дорогой друг моей молодости! Пока есть ты и люди, подобные тебе,
наш родной Казахстан, как ракета рванувшаяся вверх в ХХ1 веке, обязательно
поможет осуществить все твои планы и мечты, ибо это - вековечные чаяния
казахского народа и мечты твоих великих предков, Абая и Шакарима. Храни Аллах
тебя, твою семью, твой род, родной для нас обоих Казахстан, долгих лет жизни
тебе, дорогой мой Роллан.
Москва, 2010г.
С
уважением, Рауль Мир-Хайдаров
Писатель,
заслуженный деятель искусств
лауреат
премии МВД