О художниках

Истинной драгоценностью в коллекции Рауля Мир-Хайдарова являются произведения Сергея Широкова. Изысканность линии, тщательность проработки всех деталей, совершенство композиционных построений роднит его картины, не только маленькие, но и более крупные с персидской книжной миниатюрой. Ювелирно сделанные картины Широкова это притчи или поучительные истории, пропетые дервишем в караван-сарае, или же анекдоты, рассказанные на восточном базаре. Они отмечены порой мягким юмором, иногда лёгким сарказмом. Широков в своей художественной манере отказывается от орнаментальной, фактурной перегруженности живописной ткани древних миниатюр, сосредотачиваясь на психологической проработке образов. Каждое лицо из персонажей живописной истории индивидуально, с легко читаемой доминирующей мыслью, отношения к рассказываемой ситуации. В неповторимо-изящной, почти танцевальной пластике персонажей раскрывается также и подтекст, «второе дно» повествования. В последнее время художник перенёсся в своих живописных рассказах в начало ХХ века, создавая ретро-мир. Изменились ситуации, одеяния героев, предметная среда, но пластические приёмы, в изображении характеров, борьбы страстей и чувств остались прежними.

На первый взгляд кажется, что Азат Юсупов по художественному жанру близок к Широкову. Но у Азата повествовательность уступает место поэзии. Вероятно, лиричность его композиций достигается тонким пульсирующим мазком, контрастом фактур и особым колористическим строем. В коллекции Мир-Хайдарова есть очаровательная серия картин кисти Азата –это Иерусалимские истории.

Живопись Айдара Шириязданова наполнена символами зрительных форм. Пространство его картин не реально, зачастую доведённое до плоскости полотна, представляет собой как бы пограничную завесу между зрителем и видением мысли, эмоций, трансформированных в форму и цвет. Предметы натюрмортов, помещённые в совершенно плоскую среду, контрастируя с ней, приобретают особый мистический объём. Не случаен и выбор предметов: рыб, раковин, плодов гранатов, колючих ветвей, сосудов -символов древних культурных эпох, религиозных систем. Учитель и тайна, жертва и страдание, кровь и искупление - всё строится на ассоциациях и недосказанности. Дамы на полотнах Айдара в статичных позах почти театральных мизансцен, окружённые то фантастическими цветами, то птицами или раковинами в сюжете одной и той же картины выступают одновременно и Незнакомками Серебряного века, и Жрицами, и Сивиллами.

В фантастических пейзажах Бабанияза Курбанова пространственная глубина достигается благодаря противопоставлению цветовых объёмов. Тяжёлые скалы, написанные с преобладанием тёмных тонов с карминными рефлексами, тянутся вверх, почти отрываясь от земли. Далёкое небо ведёт перекличку с лёгким горным потоком. Курбанов сознательно нарушает принцип построения пространства для достижения внутреннего движения пустынного ландшафта. Прямая перспектива изображением извилистой дороги противопоставляется тёмной вершине горы, которая уже обратной перспективой направлена к зрителю. Но всё это уравновешивается одиноким деревом у дороги, являющимся центром композиции. В другом пейзаже динамика пространства визуально представлена контрастом далёкой лазоревой вершиной горы с багровым небом. Багровая земля с клочками примятой ветром травы и растрепанным деревом вторит небу. В зимних пейзажах художника оттеночная палитра тоньше, мягче, но с теми же приёмами передачи пространства, что создаёт впечатление зыбкости, впечатление сновидения.

Легко и смело экспериментирует с материалом и стилем художник Бабур Мухамедов. Его экспрессивные натюрморты сделаны как бы «на одном дыхании». Широким пастозным мазком, одним прикосновением летящей кисти Бабур пишет лепестки цветов. Мощный эмоциональный порыв придаёт фантастическим цветам Бабура впечатление первотворения, как в начале мира. Этот же эффект заметен в абстрактных нефигуративных картинах мастера – некой первоматерии, из которой может возникнуть целая вселенная. Совершенно другое настроение художник передаёт в своих городских пейзажах. Под уставшим солнцем чередой стоят дома как стражи. Их рваный пульсирующий ритм навевает чувство одиночества, завершения пути. Но особенно удачлив художник, когда он обращается к жанру сказки, легенды. Его Красный Вол, выплывающий из бездны звездной ночи карминной глыбой, с короной рогов светящимся полумесяцем, монументален как средневековая фреска. А изображение райского сада общим колористическим строем, уходящей в бесконечность перспективой, дарит надежду и безмятежность.

В красивых декоративных композициях Бахтияра Рамазанова, в их цветовом звучании и ритме чувствуется жизнь театра с его условностями пространственного построения и метаморфозами. Картины написаны легко, артистично, часто с преобладанием в различной степени проработки розовых, голубых и лиловых тонов. Театральность восприятия мира Бахтияром близка в интонационном плане к живописи Марка Шагала.

Обаяние художника Шакира Закирова несомненно заключается в его глубоком лиризме – будь то очаровательные женские портреты или пейзажи. Поэтическое звучание работ Шакира сказывается в удивительно красивом согласовании красок. Композиции строятся импульсами цветовых объёмов, стремительностью тончайшей цветовой изменчивости. Все его красочные вихри немыслимым образом создают особую глубокую и вибрирующую среду, в которой образы приобретают необычайную притягательность. Женские профильные портреты художника по силе исполнения близки к ренессансным венецианским изображениям. Недаром Шакир с любовью пишет городские пейзажи Венеции.

Необычайным откровением являются цветовые симфонии художника Фаиза Адутова, сыгранные с особой энергией и взволнованностью растениям, земле, огню и воде. Для художника характерно необычайно обострённое видение цветового богатства мира и особая взволнованная экспрессия в его передаче. В произведениях Фаиза можно услышать биение сердца художника, ощутить тончайшие оттенки настроения, потока мыслей, услышать отзвуки промелькнувших воспоминаний. Смелые, дразнящие, фактурные работы проникнуты лирической стихией, Чистота и яркость контрастных тонов гипнотизирует, и воспринимается как метафора энергетического творческого порыва. Вязкие красочные мазки, их врастание друг в друга, ритмический строй и их переплетение интересно рассматривать вблизи. Особенно притягательны полотна, где тонко подан эффект некоторой артистической небрежности, сочетания различных фактур. Свободный мазок оставляет ощущение материальной, вещественной осязаемости, а порой и воздушной лёгкости, изящности. Некоторые работы, выполненные маслом, поражают акварельной прозрачностью письма. Оригинальность пластического решения, распределения цветовых акцентов делают произведения Фаиза многоплановыми и ёмкими.

Важнейшим формообразующим элементом для Дмитрия Ахунбабаева-Гернштейна является человеческое тело, его пластика, жест. Лицо, и более того колорит и фактура выступают лишь второстепенными, поддерживающими элементами. Изображая тело человека, его движение плавными, гибкими, певучими линиями и соприкасающимися пластическими объёмами, художник раскрывает сущность образа или ситуации в жанровой сценке. Гернштейн с удовольствием изучает натуру в её внешнем проявлении, выделяя наиболее характерную отличительную особенность , находит для каждого образа необходимый пластический эквивалент.

Произведения Сейрана Курджемиля насыщены задорной, молодецкой энергией. Художник в совершенстве владеет техникой широкого мазка, смело работает мастихином волнообразным и вихревым движением. Такой особой техникой Сейран достигает эффекта вибрации красочного слоя картины, так что создаётся впечатление динамики предметов в натюрмортах или дыхания пространства. Вероятно, поэтому натюрморты художника скорее можно назвать портретами сосудов, кувшинов, ножей, цветов и рыб.